Энро пожал плечами.
  — Я кое-что скопил, — сказал Пуаро улыбаясь. — Мне не приходится чрезмерно много работать. Нет, я могу наслаждаться бездельем и проводить время там, где захочется. А сейчас мне пришла фантазия пожить в Вормсли Вейл.
  — Неплохо придумано, Таппенс! Алберт — человек подходящий. И вот еще что: нам надо понаблюдать за этой мнимой полькой. По-моему, она представляет другую ветвь организации.
  – Алена, мне нужно поговорить с тобой. – Князь приблизился на опасно близкое расстояние. – Знаешь…
  — Значит, ваших людей, какая разница! Послушайте, я думал, Треллван — по защитой Содружества! Зачем покидать нас? Зачем передавать нас этим чудовищам?

— Сможет ли Лангсдорф открыть дверь? — поинтересовался один из адептов.

  – Как я могу помочь тебе, если ты мне не доверяешь? Как я могу защитить тебя от призраков, как я могу избавить тебя от кошмарных снов?
  — Вас не тронут, — сказал наконец Грейсон, — и чем скорее вы уберетесь на свои корабли, тем лучше.
  — Перед нами стоят две основные проблемы, — сказал Грейсон. — Первая — предстоит перекрыть три различные дороги, по которым полковник Лангс-дорф попытается добраться до нас. Мы находимся вот здесь.
  Стетсон покивал, молча глядя на него своими умными глазами.

— В общем-то, так оно и вышло, по большому счету, — признал Эрадайн. — Наши силы самообороны пытались сражаться с ними, но Дом Куриты перебросил на планету дополнительный воинский контингент. Кончилось тем, что наш космопорт и Регис, наша столица, оказались у них в руках. И тут началось... Драконы назначили новые выборы, после чего оказалось, что большинство мест в Совете заняли их ставленники. Одновременно в Южной пустыне началась разработка месторождений. Народ на эти шахты и карьеры сгоняли насильно со всей планеты... Конечно, мы и дальше пытались воевать. Пытались... пока на Верзанди не прибыли боевые роботы... Нам ничего не оставалось, как отступить, уйти в труднодоступные местности. Драконы сжигали целые города, стирали с лица земли деревни вместе с населением. Партизанам объявили беспощадную войну. Любого подозреваемого в укрывательстве у себя мятежника убивали на месте вместе с семьей или отправляли в шахты.

  — Гундерссон, подгони сюда свою машину. Мы используем тебя для вытягивания Адамса. Мольтидо, нам нужен твой «Дервиш», чтобы поднять цепь к буксировочному кольцу Гундерссона.
  После ухода посетителя Тец снова погрузился в изучение отчета по графику поставок. То, что он жестко провел встречу с представителем мира Кнессел, ни о чем не говорило. Со стороны могло показаться, что адмирал крайне недоволен их поставками, однако на самом деле это было не так. Да, действительно, существовали определенные проблемы с заниженными параметрами генераторов, но на самом деле, если говорить честно, эти параметры были навязаны военными, поэтому с самого начала возникало большое сомнение в их выполнении. В военном ведомстве изначально сделали поправку на эти возможные сбои, и никаких проблем в действительности не существовало, но об этом поставщикам знать было не положено, иначе возникновение настоящих проблем было бы неизбежно.
  – Ты можешь управлять моим ранчо.
  — Ха! Держи карман шире. Дел, — воскликнула Илза Мартинес и провела себе пальцем по горлу. — Наши с тобой кровные распределятся меж остальными в первую очередь.

— Вас понял... Попробуем продержаться. — Больше сказать было нечего. Диверсанты знали, что риск очень велик. Когда планировали операцию, Грейсон предлагал другие кандидатуры, но Рэмедж настаивал — вполне логично, — что он единственный, кто может это сделать. Он был упрям, и Грейсон уступил.
  Лори посмотрела на монитор, выдававший обзор затянутого дымом отверстия Ущелья в двух километрах сзади нее. Через микрофоны она слышала заглушенный грохот водопада. Три их меха и их защитники с ховеров быстро направились внутрь ущелья.
  — Хорошо, — сказал он.
  – Аналогично… – вяло пробормотал Бэрринстон.

  Ренфорд дотронулся до рычагов управления. Ломаная кривая зеленого цвета с четырьмя гранями, отмечавшими количество прыжков, мигнула и погасла. Осталась восьмигранная красная линия, на другом конце которой оранжевой точкой светился Хельм.

О том, как Гитлер вел Германию к войне, написано много исследований. О том, как вел страну к войне Сталин, написано очень мало, а написанное оставляет пока множество неразгаданных тайн. Начало было положено нашумевшими аналитическими работами В. Суворова ("Ледокол", "День "М""), в которых известные исторические факты рассматривались с совершенно неожиданной стороны. Дискуссия о выдвинутой в этих книгах концепции и трактовке приведенного массива фактов серьезно стимулировала историческую мысль 90-х гг. Однако осмысление происшедших событий далеко не закончено. Немало написано о роли Сталина в качестве Верховного Главнокомандующего, но ясности это отнюдь не прибавило. Кто он - человек, спасший своим гением и волей государство от поражения и народ от порабощения, или человек, ввергший страну в пучину бед, из которых она титаническим напряжением национальных сил едва сумела выкарабкаться, чтобы потом, сорок лет спустя, из-за сталинского наследства в виде тоталитарно-бюрократической системы, проиграть окончательно?

Тема эта многоаспектна и не исчерпывается только личностью диктатора.

Из воды поднимались зеленые горы, за ними высились палевые скалистые вершины, освещенные ликующим солнцем, они манили к себе, и сердце Еланина сжалось в сладкой тревоге, он окинул взглядом все побережье, напоминающее драгоценное ожерелье, и жадно, торол-ливо впитывал в себя чудесное видение не известной никому жизни, и видел все сразу: белые и розовые дворцы среди кудрявой зелени на крутых склонах гор, легкие колоннады над пропастью, лестницы и канатные дороги, спускающиеся к бирюзовой воде, оран-жевые скалы, вышедшие по пояс в море, и пляжи, переполненные людьми, - сколько людей собралось вместе, никогда еще в своей жизни Еланин не видел такого множества людей вместе - обнаженные, за-горелые, как небожители из древних книг, они лежали и сидели ря-дышком, разговаривали и молчали, читали и играли в шахматы, у пенного прибоя парами ходили бронзовые юноши и девушки, и целова-лись, и говорили друг. другу ласковые слова, люди плескались в воде бок о бок и, казалось, не замечали, как они счастливы, и у каждого на голове были настоящие волосы, а у некоторых мужчин даже бороды, и смеялись дети, голые, коричневые, с сияющими глазами, они пере-брасывались мячами, съезжали в воду с крутых скользких вышек-трамплинов, слизывали из стаканчиков белое лакомство, в названии которого, вспомнил Еланин, было слово "мороз", и грохотала музыка,

Окна первого этажа были заколочены почерневшими досками, над дверью со ржавым амбарным замком косо свисала вывеска, тоже проржавевшая до дыр, на которой можно было с трудом разобрать надпись "Мясо - овощи". В адрес, безусловно, вкралась какая-то ошибка. Но все же для очистки совести Эра прошла во двор, открыла скрипучую дверь из трухлявых досок и по замызганной лестнице поднялась на второй этаж, стараясь не наступить на какую-нибудь из консервных банок с вонючими, протухшими остатками кошачьей еды (а было их никак не меньше десятка). В тупом изумлении Эра несколько минут рассматривала наклеенную на одну из дверей бумажку с надписью: "Кв. 3. Курдюмовы". Она постучала - звонка здесь не было.

Сначала ей показалось, что дверь открыла девчонка: маленькая, худенькая фигурка, выгоревшие пряди волос, связанных в задорный хвостик, коротюсенькая юбка, перекрученный, сползший ниже колена чулок. Почему-то девчонка была в одном чулке.

- Ты к Валентинке? Заходи, она скоро придет.

"Не знаю я никакой Валентинки", - чуть не проговорила с облегчением Эра, но в следующий миг вспомнила, что Курдюмову действительно зовут Валей.

- Только смотри под ноги, в коридорчике пол прогнил.

Невероятно, не правда ли? Автор теории естественного адаптивного отбора старательно ищет неадаптивные признаки, опровергая самого себя! Перечеркивая свой замечательный труд, потому что не отдает себе отчета в том, что если половой отбор трактовать не по Уоллесу, т. е. как дополнение к естественному отбору, а придавать ему конкурентное значение, то теория естественного отбора становится бессмысленной! Выбор «или-или» убивает и первое, и второе. Самцы и самки соперничают друг с другом – это естественный отбор и одновременно половой. Побеждают и дают потомство самые приспособленные – это естественный отбор и половой. Самыми приспособленными являются самые сильные и те, у кого качества данного вида выражены наиболее выигрышно, – это естественный отбор и половой. Как только теория полового отбора отрывается от теории естественного отбора, она становится лишней сущностью, бросающей к тому же тень на гениальную теорию естественного отбора Уоллеса – Дарвина! Уоллес это понял, а Дарвин – нет, потому что один был Моцарт, а другой Сальери.
https://www.youtube.com/watch?v=LD20wrfxw1A